Глава 14

Духота пиршественной залы способствовала быстрому опьянению еще лучше, чем самые хмельные напитки, выставленные в изобилии по длинным деревянным столам.

На Моргану, сидящую по левую сторону от сводного брата, уже не косились открыто, не перешептывались. Кажется, к концу первой бочки отвратительного сладкого вина ее начали даже уже считать своей. Но сама Моргана пила мало и помимо все более подкатывающего к горлу волнения на нее давила необходимость изображать хмельное веселье, когда самого этого хмеля в крови и почти нет.

Но она упорно продолжала это делать. Фея смеялась, шутила, изображала полный восторг от своего прибытия и от теплого приема, оказанного Артуром. Она, расщедрившись, даже пожелала долгой жизни королю, и даже коснулась вина губами, слегка смачивая горло…

Наверное, только Мерлин заметил в этом ее пожелании затаенное проклятие. Он сидел через два места от Морганы, разделенный с нею графом Уриеном Мори и Кеем, и тихо проклинал всех. Не всерьез, конечно, но так ему было немного легче. Уриен Мори не доставлял ему хлопот, он тихо пил, мрачно смотрел на Моргану, сверлил взглядом Артура и словно прикидывал: какого черта она устроит еще?

Зато Кей то шумно хлебал ложкой мясную похлебку, то этой же ложкой пытался накрутить Мерлину волосы, то мурлыкал какую-то глупую народную распевку. Юродивый молочный брат Артура доставлял друиду много хлопот, отвлекая и мешая слушать все более и более хмельные разговоры.

Гвиневра, сидящая по правую руку от Артура, сияла. Леодоган порою пытался ее одернуть, поправить ей платье или заставить сидеть ровнее, но по мере того, как веселье набирало обороты, он уже расслабился и позволил дочери беспрепятственно шушукаться с верткой Леей, что уже, по-видимому, добилась полного расположения будущей королевы.

«Она что-то задумала», — Уриен не сводил взгляд с Морганы, и ему не нравилось то, как близко она сидела рядом с Артуром, уже спокойно переговариваясь с ним.

-Я очень счастлив, что ты прибыла, — в пятый, наверное, раз повторил Артур. — Я очень рад.

-Я надеюсь, что ты не пойдешь по стопам отца? — лукаво усмехнулась Моргана. — не станешь преследовать бедную Моргану?

Уриен карем глаза заметил, что Мерлин сделал какое-то непонятное движение, вроде бы порываясь влезть в разговор, но Кей, словно специально, отвлек его, уронив тарелку с хлебом на плащ друиду. Пока друид пытался привести себя в нормальное состояние и отряхнуться от крошек, Артур уже пьяно ответил:

-Я? По стопам? Не-ет. Я не мой отец. Нет, не он…не он!

-Значит, ты вернешь мне земли? — быстро спросила Моргана и запоздало улыбнулась.

Но Артур не заметил ее реакции и захохотал, привлекая к себе внимание:

-Земли?! Да я тебе все верну! Титул, деньги, земли… о, Моргана!

Артур щелкнул пальцами, поймав какую-то идею и, не заметив тарелки со сливочным соусом, залез в него рукавом мантии, выругался, затем вернулся к своей мысли и, обведя руками залу, словно обнимая всех, громогласно объявил:

-Да я тебе…да я для тебя…такого мужа найду!

Моргана подавилась вовремя отпитым вином, но не она одна. Уриен и вовсе побледнел, как полотно.

Прокашлявшись, фея уточнила:

-Прошу прощения?

-Мужа найду! — громогласно повторил Артур и встал из-за стола. — Эй, слушайте! Лучший из вас получит честь взять в жены мою сестру!

В зале произошло оживление. Те, кто еще мог соображать, переглянулся с соседями, затем посмотрел на Моргану, прикидывая, стоит ли бороться за нее. Кто-то залихватски крикнул из глубины зала:

-А в чем лучший-то?

-О! — Артур принялся загибать пальцы, — кровь, титул, земли и большой размер…

Кто-то присвистнул. Моргана молча, принялась пить вино, хотя обещала, что не станет сильно пьянеть. Сейчас же ей было все равно.

-Размер, говоришь? — послышался один из пьяных голосов, и в ответ раздалось откровенное ржание.

-Большой размер казны, — спас ситуацию Мерлин, который пусть и чувствовал от Морганы почти физическую угрозу, все же не мог допустить, чтобы ее так открыто унизил пьяный бастард. –Так что, сядь, Персиваль!

Персиваль сдал свои позиции под улюлюканьем товарищей. Артур одобрительно кивнул, принимая ответ друида и сел. А затем громким шепотом обратился к мрачной и обозленной Моргане:

-Вот…посмотри на герцога Кармелида!

Леодоган, услышав, что речь идет о нем, приосанился — ему понравилась идея взять в жены молодую женщину из королевской семьи, чтобы навсегда утвердиться у престола.

-Он старый дурак, — прошипела Моргана, даже не пытаясь скрыть своего презрения, и залпом отпила еще.

-Ваше величество! — нервы Уриена были уже давно натянуты до предела, а Артур лишь разрывал его сердце на части ржавым крюком, — Ваше величество, дозвольте говорить!

-Говори, — милостиво кивнул Артур, отвлекаясь от нашептывания ласковых слов Гвиневре, пользуясь попыткой Морганы напиться.

Уриен поднялся из-за стола, пошатываясь, но голос его был ровен и ясен:

-Я — граф Уриен Мори, веду свой род от великой и древней крови, я владею землями, титулами и казной, сравнимой с казной дома Пендрагонов. Но, что самое главное: я люблю вашу сводную сестру, Леди Моргану Корнуэл. Пользуясь моментом, я хочу просить вашего согласия на наш брак…

Гвиневра охнула от восторга и тихонько захихикала, смущаясь. Ее впечатлил этот храбрый рыцарь, который так походил решимостью на ее Артура. Лея же оцепенела, ее глаза-угольки вспыхнули не сулящим ничего хорошего огоньком, и она взглянула на Артура, ожидая того, как решится ее судьба.

-Отравлю, — прошипела Моргана так, чтобы один Уриен слышал это. — Сядь, идиота кусок!

Мерлин тоже насторожился больше обычного. Он весь подался вперед, ожидая решения, хоть и знал наперед, что Артур скажет…

-Нет! — Артур поднялся с места, протянул руку Уриену, — я уважаю твой дом, граф, и твою кровь, но я не отдам за тебя Морганы. Я должен отдать ее в самые лучшие руки, а о тебе ходят ужасные слухи и речи. Угомонись, граф!

Уриен сел на место, как оплеванный и попытался, судя по его взгляду, утопиться в тарелку с едой. Кей, сидевший рядом с ним, решил подбодрить графа и принялся похлопывать его по плечу — методично и раздражающе.

Лея же с облегчением выдохнула, воспользовавшись замешательством Гвиневры, она улучила момент и налила из сунутого Морганой флакончика зелья в ее напиток. Фея увидела это с облегчением — исповедь Уриена произвела на нее впечатление, но не такое, как на остальную женскую часть зала, потому что мысли Морганы бились далеко.

Фея увидела совершенное Леей и, торопливо взяв свой, заново наполненный кубок, поднялась с места и звонко предложила:

-За Камелот!

Выпила залпом, тяжело дыша, быстро села назад, чтобы никто из громогласно подхвативших ее выкрик, не заметил исказившегося от предчувствия горечи лица. Веселье входило в финальную стадию.

***

Уриен с трудом разлепил глаза, пробуждаясь от недолгого хмельного забытья. В голове жутко гудело, во рту было гадостно и мерзко от выпитого и намешанного.

Граф попытался понять, где он находится и с трудом вспомнил про Камелот, про Артура…

-Моргана! — хрипло попытался выдохнуть граф и едва не свалился, как оказалось, со скамьи.

Кто-то недовольно пнул его в полусне и, приглядевшись, Уриен узнал Кея, заснувшего прямо под лавкой с самым блаженным видом.

Уриен попытался покрасневшими от дыма глазами найти взглядом Моргану среди груды ползающих или спящих тел. Он не увидел феи и попытался позвать ее, но в горле застыла немота и, как бы он ни старался, не выходило и слова.

Граф медленно сел, задевая ногами еще кого-то, и увидел, как подрагивает занавеска в дальнем углу залы, отделяя пиршественную залу от маленькой комнатки, в которой ютились, если нужно, слуги, готовые войти с блюдами или напитками.

Уриен еле-еле встал и, стараясь не задевать разбросанных пьяных гостей, медленно пошел к этой самой занавеске, решив, что наверняка Моргана там.

Артура тоже не было видно, как, впрочем, не наблюдалось и Гвиневры. Где они все?

Уриен едва не наступил на тоненькую фигурку, сползшую о сне из кресла на пол почти полностью.

-Лея, — хотел было сказать граф, но немота страшно не отпускала его. Граф схватился за горло в паническом, но еще более жутком отупении мыслей, и убрал ладонь, услышав явную возню за занавеской.

Мори не смог переступить через Лею просто так, и, сбросив с себя свой плащ, укрыл им девушку, слегка подтянув ее так, чтобы туловище легло на скамью и не лежало на полу.

Чувствуя странную пульсацию в сердце, в голове и желудке, граф приближался к занавеске, сам не понимая ясно, того, что желает увидеть. Он оказался близко с тканевой преградой и осторожно приоткрыл ее сбоку, заглядывая в закуток.

Он увидел яростное сплетение двух тел и узнал в них Гвиневру и Артура. Их страсть — резкая и рваная не походила на ту нежность, которую демонстрировали влюбленные друг к другу на пиру и до него. Это было скорее сумасшедшим биением, настоящей борьбой…

Уриен не особенно удивился самому факту обнаружения любовников. Его, скорее, удивил тот факт, что Гвиневра, так робеющая за столом, может вести себя подобным образом.

Артур задышал особенно громко и граф поспешил уже убраться за занавеску, как вдруг остановился со смутным чувством догадки. он не мог понять, почему его так душит тревожность, но вспомнились некстати и флакончики в руках Лилиан, и отсутствие Морганы…

Между тем, Гвиневра заставила Артура перевернуться и впилась в его губы поцелуем, в котором не было и капли нежности или же заботы. Артура выгнуло дугой, и он медленно и обессилено отвалился назад, его губы, перепачканные кровавым следом, открылись, словно сами собой:

-Я люблю тебя, Гвиневра…

Гвиневра захохотала, и этот хохот заставил Уриена закрыть занавеску и сползти по стене в немой дурноте. У него не было слова, чтобы закричать, заорать, проклясть Артура, он понял! Он все понял!

Моргана, ловко манипулируя магическим полотном с помощью своих умений и умений Лилиан, продемонстрировала неплохое, пусть и очень злое чувство юмора. Она приняла облик Гвиневры, как принимал облик ее отца Утер Пендрагон, она разделила ложе с его сыном, используя обман и не постаралась даже скрыть этого…

Зачем ей было вести Артура в его покои или любую другую залу, если она демонстрировала не свое тело, и, по сути, повторяла чужие события, события общего прошлого, не забыв прикрыть маской немоты всех возможных свидетелей.

-Моргана! — рявкнул за занавеской издевательский женский голос и Уриен беззвучно заплакал, не в силах облегчить свою боль хоть вскриком.

Он услышал, как Артур приглушенно дернулся, сраженный, видимо, истинным обликом появившейся перед ним молодой женщины…

-О, о, о! — Моргана не скрывала своего злого торжества, Уриен мог, глядя на занавеску видеть ее…уже её! — силуэт, возвышавшийся над перепуганной, забившейся в угол какой-то кушетки, фигуркой короля.

-Взгляни на мой живот…- ликовала фея, заливаясь странным, совершенно чужим и безумным смехом, — в нем уже зарождается наш сын…

-Моргана…- прошептал Артур и шепот этот почти разорвал Уриену сердце. Сколько непонимания, боли, невысказанное «почему» и «за что?», усиленное многократно страхом, обидой почти детской…

-Он отнимет у тебя престол, он убьет тебя… я дам ему имя смерти — Мордред! — Моргана снова безумно захохотала, и словно бы стекло треснуло где-то в груди Уриена, разбилось, с каждым смешком ее, разбиваясь все сильнее и дробясь еще и еще, впиваясь острыми краями…

-Нет, Артур, лежи-лежи, — теперь Моргана заговорила почти ласково, но голос ее сочился безумным ядом. — Я даже не тебе мщу, нет, ты лишь глупец, ублюдок на престоле! Я мщу Мерлину.

Она рассмеялась в последний раз и движение угадалось за занавеской, а вскоре перед беззвучно плачущим Уриеном возникла сама Моргана, на ходу поправляя платье.

-О, — фея удивилась, увидев распростертого и распятого на собственном горе графа, — а мы…

Она быстро взглянула за занавеску, из который бледно и страшно выглядывал Артур, в котором Уриен видел не короля, не бастарда, а мальчишку, загнанного в угол.

-А мы тут о будущем говорили! — Моргана махнула рукой, и Уриен почувствовал, как его горло разжала невидимая рука, и стало легче дышать, но какой был для него смысл в возможности дышать и говорить после того, что он услышал?

-Я буду у себя, — сообщила Моргана, обращаясь к брату, который отшатнулся, едва ему показалось, что она готова коснуться его.

Моргана фыркнула и поспешила наверх, на кого-то наступая, кого-то перешагивая…

Голос у Артура прорезался только тогда, когда Моргана оставила Залу и исчезла в дверях.

-Тварь! — заорал он, хватая с ближайшего стола какое-то блюдо и запуская им в дверь. Конечно, он не попал. — ненавижу! Ненавижу!

-Артур… — Мерлин, оказывается, уже наблюдал за ним, материализовался он рядом быстрее, чем Уриен успел узнать его голос, — не попадайся в ловушку, о которой я тебя предупреждал.

-Я не хотел! Я не…ненавижу! — Артур схватил второе блюдо, но Мерлин повысил голос:

-Артур! Ты не должен добавлять боль к боли.

-Я не хотел его…- Артур обмяк от слов Мерлина, превратился в полное сосредоточение покорности, — он будет моим сыном, а я должен буду биться с ним?

Мерлин не ответил, его взгляд метнулся по пробуждающимся осоловелым телам…

-Как мне быть? — Артур смотрел на Мерлина, как на единственный шанс к спасению, — как мне быть, Мерлин?

-Попытайся наладить с ней отношения, попытайся сдержать свой гнев и страх, не говори Гвиневре о произошедшем и не пытайся переубедить Моргану. Смирись и не умоляй ее о прощении — она ждет именно этого. Прими ее в совет, найди ей дело и она станет твоим союзником. Если все удастся, она сама откажется от своей мести…

Артур стоял, понурив голову, принимая слова друида за единственно верный путь. Он устал думать, размышлять, бояться. Слишком многое сваливалось на него, слишком многое его жгло и пьянило.

-Я попаду в ад, — он тонко вздохнул, смаргивая слезы. — Попаду неизменно.

-И ты, и я, и он…- Мерлин указал пальцем на Уриена, который не пытался обратить на себя внимание, он померк и угас изнутри. — Только ты, Артур, можешь стать при этом освободителем и защитником своего народа. Ты не сможешь уже ничего изменить, только если не захочешь ее убить…

-Не посмеешь. — Уриен сжал руки в кулак и сам не узнал своего голоса.

-Помолись и живи…- друид взял Артура под руку и повел его к выходу из залы, на ходу бросив Уриену, — я надеюсь, что вы порядочный человек и не станете говорить о том, что услышали и увидели.

Уриен стоял в полном ослеплении чувств, наблюдая за тем, как вокруг него просыпаются люди, принадлежавшие к навсегда ненавистному двору короля Артура. Он не замечал обращенных к нему приветствий и взглядов.

Лея сильно дернула его за рукав, чтобы обратить на себя хоть какое-то внимание.

-Эй, Уриен, — она всерьез была напугана, — что с тобой?

-Где Гвиневра? — спросил граф слабым голосом, как будто для него это было сейчас самым важным.

-Она… — Лея замешкалась на миг, и тут же ответила, — она вчера непривычно много выпила и ее унесли в ее покои. А что?

Уриен взглянул на нее так, как не смотрел никогда прежде. Он взглядом умолял ее прочесть всё по его лицу, но она не понимала, что осталась единственной, кто мог понять и спасти

Уриена из разгорающегося в нем ада. Граф жаждал мести, пожара, яростного сражения с чем-нибудь, кроме своих демонов. Он долго уступал желаниям и надеждам, позволял жить себе иллюзией, а его стерли и жестоко оттолкнули, над ним поиздевались и не дали опомниться.

Сделать хоть что-нибудь, чтобы почувствовать себя живым…

Граф сделал твердый шаг к Лее, чуть грубее, чем следовало, взял ее тонкую руку, поражаясь ее легкости. Она спокойно смотрела на него, не боялась, хоть уже и угадывала что-то смутное.

-Ты пожалеешь об этом, — хрипло сказал Уриен, с трудом заставляя вспомнить себя, что перед ним стоит Лея — маленькая и смешная, выросшая на его глазах Лея.

-Я знаю, — ответила она ровным голосом.

И более не успела ничего сказать, как Уриен впился в ее губы таким же рваным, яростным поцелуем, в котором не было нежности, а была лишь жажда услужения собственным демонам.

-А вчера хотел жениться на сестре короля! — захохотал Гавейн, проходя мимо, — эх ты…граф!

-Пошел к черту, — неразборчиво отозвался Уриен, едва-едва соображая, кто перед ним, и потащил Лею — счастливую и задыхающуюся, прочь из залы.

***

-Она сделала…что? — Мелеагант взглянул на письмо так, словно всерьез засомневался, то ли он читает вообще — не разучился ли?

Убедившись, что строки, написанные самой Морганой, ему не лгут, Мелеагант протянул письмо приглашенной Лилиан и Ланселот, также приглашенный, склонился с нею над бумагами.

-Этой ночью я приняла облик невесты Артура и разделила с ним ложе. У нас будет сын. Я дам ему имя смерти — Мордред и он однажды убьет своего отца… с любовью, Моргана, — прочла Лилиан и лист выпал из ее тонких рук. Она беспомощно посмотрела на принца, — она…что?

-Семейные разборки — самые грязные разборки, — заметил принц, видимо, уже взявший себя в руки, — однако, я впечатлен. Я не знал, что она планирует сотворить. Она обещала, что разберется с Мерлином и почему-то я склонен верить ей. Что там будет с Артуром мне плевать, главное, чтобы его не было на моем пути, но…

-Она сумасшедшая, давайте признаем это! — Ланселот не выдержал и откинулся на спинку кресла, пряча лицо в ладонях, — господи, какая извращенная месть, какая жертвенность…

-Выпей, полегчает, — предложил Мелеагант, недобро усмехаясь, глядя на Ланселота.

-А что с Уриеном? — вдруг спохватилась Лилиан. — Он знает? Он знает, что она вытворила?

Мелеагант секунду, не мигая, смотрел на Лилиан, затем сорвался с места и, едва не опрокинув чернильницу, бросился к столу, где лежали пергаменты. Он спешно, склоняясь над столом, написала несколько строк, и защитил своею подписью, после чего бережно свернул пергамент и перевязал его серебряной лентой, вызвал служанку.

Появилась та самая девушка, которая вызывала Лилиан к Мелеаганту и жалась потом к Ланселоту.

-Отдай это Лотеру, — приказал Мелеагант холодно, — пусть спешно отправит это в Камелот, Уриену.

Девушка кивнула и, краснея до самых кончиков ушей, кокетливо взглянула на Ланселота из-под полуопущенных ресниц и торопливо оставила комнату.

-Не понял…- Мелеагант воззрился на Ланселота с изумлением. — Какого черта?

-А может, я ее люблю! — не выдержал Ланселот, и Лилиан хмыкнула, хоть и не сказала ничего.

-Смотри, если узнаю, что какая-то из них тяжелая, женишься сразу, — пригрозил принц де Горр, — мои служанки не должны страдать от внимания моих гостей.

-Ваше высочество, — Ланселот печально взглянул на Мелеаганта, — Вайолетт прекрасная девушка, но она не та, кого жаждет мое сердце и я это уже успел понять.

-И я за тебя рад, — серьезно кивнул Мелеагант, — только она не Вайолет. Ее зовут Рози.

Лилиан захохотала уже в голос и, чтобы сильно не выбиваться из этикета двора, засунула в рот костяшки пальцев, однако, Мелеагант, кажется, воспринял ее смешливость благосклонно. Он улыбнулся ей, и смех сразу оставил целительницу, она на мгновение словно бы потерялась в пространстве, и мир выцвел, и ничего не имело какую-то долю секунды для нее значения, кроме его глаз.

-Что с делами? — посерьезнел Мелеагант.

-Надо ждать ответа Уриена и разрешения Морганы на мое появление при дворе, — пожал плечами Ланселот.

-Я обращался не к тебе, — мягко улыбнулся Мелеагант и указал рукою на дверь, где жался к стеночке неприметный темноволосый человек, коротко стриженный, какой-то весь невзрачный… — Вард, проходи, я уже закончил с ними…

Мелеагант жестом дал понять, что Лилиан и Ланселоту пора уходить. Они поднялись, не глядя друг на друга, и направились к дверям, как вдруг…

-Лили! — окликнул ее Мелеагант и сердце девушки дрогнуло радостью, задрожало натянутой до предела струной самой души.

-Да? — она обернулась так резко, что прядь русого волоса упала ей на лицо и она неловко заправила ее за ухо.

-Зайди ко мне вечером, — мягко попросил принц, поднимаясь, — что-то нездоровится в последнее время.

-А…да, — Лилиан едва не подбросило от этой простой фразы, но она удержалась. — Когда к вам зайти лучше?

-Зайди ко мне…- Мелеагант на мгновение задумался, сделав знак Варду, что тот может расположиться с удобством в креслах, — в полночь. Свободна?

-Конечно же, свободна, — Лилиан воззрилась с изумлением на принца, — у меня нет планов на ночное время, знаете ли…

-Сегодня есть, спасибо, — и Мелеагант снова вернул себе полную невозмутимость. —

Выходя с Ланселотом, и, уже закрывая двери, Лилиан услышала, как Мелеагант также невозмутимо и спокойно произнес:

-Я нахожу острой необходимостью сокращение поголовья совета…

Лилиан и Ланселот остались в прохладном каменном коридоре и оба не знали, куда теперь податься?

-Моргана, конечно…- промолвил Ланселот и не закончил, что, по его мнению, Моргана, конечно.

-Да-а, — согласилась Лилиан.

-Но Мелеагант тоже …- в том же тоне продолжил Ланселот, бросив искоса взгляд на белое лицо Лилиан

-Да, — снова согласилась целительница.

И тут юноша не выдержал:

-Ты серьезно пойдешь к нему в полночь?

-Ты же слышал, что я это ему и сказала!

-Если он тебя обидит, то…

-Что? — Лилиан вскинулась. — Что, Ланселот? Я никогда не влюблялась прежде, но рано или поздно это должно было случиться!

-Во имя богов Авалона, почему именно он? — вот что мучило Ланселота. — Почему он?

-Следующий вопрос, — ответствовала Лилиан, — не знаю я, оставь!

Прошли по коридору некоторое время в молчании, а затем, неловко попрощавшись у лестницы, разошлись по своим покоям. Ланселота ожидала кокетка-Рози, которую юноша уже не желал видеть и обществом которой тяготился. Лилиан ожидала недочитанная книга, тишина нескольких часов и полуночный визит к принцу…

А Мелеагантау предстояло не только решить судьбу нескольких поданных своей земли, но и написать письмо предводителю саксонских наемников.

Моргана не была честна с ним — это правда, и он не удивился этому, возможно, потому что не верил в ее долгую месть или не верил в ее силу…

Но скорее всего из-за того, что и сам перестал жить одной лишь честностью уже давно. Моргана показала себя опасным союзником, и от нее все равно пришлось бы избавляться рано или поздно, или искать рычаги управления — в любом случае, он не собирался жить слепым повиновением воле феи, и, как, кстати, что один из предводителей саксонских племен жаждал захвата большей власти над своими сородичами, как вовремя начался их раскол! Боги жаждали крови и зрелищ, а дьявол умел шептать Мелеаганту на ухо…